Конец 19 века во Франции ознаменовался началом Великой французской революции, чьей целью было свержение старого режима, и воцарение нового — демократического, гуманного, справедливого. Основной проблемой революции была проблема третьего сословия, то есть, всего населения страны, за исключением привилегированных дворян и духовенства. Как писал Брошуа Сиейса в своей знаменитой монографии «Третье сословие», «Оно было ничем, а хочет стать чем-то..». Это требование в становлении «чем-то» в принципе можно было бы удовлетворить наделением этого сословия избирательным правом, что собственно и сделал король. Но как он это сделал?
После взятия Бастилии стало очевидно, что революцию в первую очередь надо устранять не военными силами, которым борющиеся могли дать достойный отпор, а законами. И важным законом в урегулировании этого вопроса должна была послужить Конституция 1791 года. Людовик 16, который в то время был королем Франции, очень ее опасался и всеми силами старался избегать ее принятия. Накануне ее доработки он даже предпринял попытку к бегству из своей страны вместе с семьей, однако его быстро поймали из-за того, что тот в одном из заведений решил расплатиться королевской монетой. Людовик 16 был арестован и возвращен в Париж, а в сентябре 1791 года была уже принята первая Конституция Франции.
Казалось бы, вопрос решен: народ получил свои права, продекларированные в Декларации прав человека и гражданина и должен успокоиться. Однако, при составлении этой Конституции, король все же оставил для себя некоторую лазейку. А именно, Конституция 1791 года провозглашала принцип национального суверенитета, а не народного. В наше время это объяснили бы тем, что Франция — исторически унитарное государство, где главенствует лишь 1 нация — нация французов, и объявление национального суверенитета означает сохранение власти именно за всеми французами, а не за императором. Однако, не все так просто. В то время нация мыслилась не как этническая общность, а как обычная масса людей, и в отличие от народа, единичный представитель нации не являлся личностью. То есть, грубо говоря, при объявлении принципа народного суверенитета, каждый отдельный представитель народа мыслился бы как индивидуал, и его мнение бы учитывалось, а при предоставлении принципа национального суверенитета считалось, что интересы нации может представлять лишь определенная группа людей, а не отдельный человек в частности.
Таким образом, из принципа национального суверенитета исходила такая избирательная политика, когда выборы в парламент являлись многоступенчатыми. Сначала все граждане, достигшие определенного возраста избирали выборщиков, которые обязательно должны были иметь довольно много имущества, а выборщики в свою очередь, уже избирали других членов парламента, для которых имущественный ценз был в несколько раз больше.
В итоге, получалась такая ситуация, что по сути, избирать могли только самых богатых, которые даже не пользоваться народной поддержкой и не иметь глубокие знания в принципе. Вся власть, как и прежде, осталась за богачами, а простому народу дали лишь видимость выборов и той самой демократии, к которой он изначально стремился, но она оказалась лишь фикцией или обманом (кому как удобнее). Людовик 16, с помощью такого принципа национального суверенитета, надеялся, во-первых сохранить свою власть, а, во-вторых, оставить у власти лишь богачей, которые имели мало возражений, касаемо его политики. Простой народ был обманут, но быстро распознал этот обман, и 21 января 1993 года Людовик 16 уже был казнен. А новая Конституция Франции провозгласила уже всем известный принцип народного суверенитета, а не национального. И с этого момента началась новая история Франции, несомненно переживающей свои взлеты и падения, но свободной и демократической!